Правовой нигилизм – форма правового сознания, выражающаяся в отрицательном или равнодушном отношении к правовым нормам.
Правовой нигилизм может выступать в 2 разновидностях или формах:
а) теоретической (идеологической)
б) и практической .
В первом случае имеет место теоретическое, концептуальное обоснование прав.нигилизма, когда ученые, философы, политологи думают, что есть более важные ценности (напр., мировая пролетарская революция), чем право вообще, а тем более право отдельного человека. Во втором случае происходит реализация указанных взглядов и учений на практике, что часто выливается в террор гос-ва против своего народа.
Причины возникновения :
1) деспотичный характер гос. власти;
2) особенность исторического развития гос-ва;
3) пробелы в законодательстве, в правовой системе;
4) несовершенное развитие судебной и правоохранительной деятельности.
Прав. нигилизм выражается в следующих формах:
1) сознательное нарушение законов, а также подзаконных актов (преступление);
2) массовое неисполнение и нарушение прав.норм;
3) распространение в обществе антиправовой психологии, настроений; прямая пропаганда жестокости и насилия;
4) так называемая «война законов»: создание системы прав. актов, которая является параллельной по отношению к системе законодательства; противостояние между законодательством федерального центра и законодательством субъектов;
5) массовые нарушения прав и свобод человека и гражданина;
Основные направления по борьбе с правовым нигилизмом в гос-ве:
1) гарантирование гос-вом прав и свобод человека и гражданина;
2) укрепление режима законности на территории гос-ва;
3) осуществление верховенства основного и др.законов гос-ва;
4) совершенствование правовой системы гос-ва;
5) осуществление правового порядка в гос-ве;
7) проведение в гос-ве правового воспитания.
Правовой идеализм (фетишизм или романтизм) - преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Причины : непонимание законов общественного развития, незнание того, как социальные факторы (включая законы) взаимодействуют в обществе. В нашей стране правовой идеализм большого развития не получил.
Основные направления по борьбе с прав. идеализмом:
1) укрепление в гос-ве режима законности и правопорядка;
2) гарантирование предоставления населению гос-ва провозглашенных прав и свобод человека и гражданина;
3) повышение качества нормативных актов и их сокращение;
4) учет законодателем при принятии им нормативных актов реальной действительности и близости к жизни населения;
5) создание и развитие механизма по реализации нормативного акта, который будет отвечать требованиям надежности и продуманности;
6) осуществление правового воспитания. Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм – его переоценку.
Реализация права – процесс воплощения юр.предписаний в правомерных действиях граждан, органов, организаций, должностных лиц и всех иных участников общественных отношений. Различают 4 основные формы реализации права (в основу такого деления положена степень активности субъектов по осуществлению правовых норм):
1) соблюдение (субъекты воздерживаются от совершения противоправных действий, иными словами, соблюдают требования прав. нор);
2) исполнение (субъекты выполняют возложенные на них обязанности, функции, полномочия, реализуя тем самым соответствующие прав.нормы);
3) использование(субъекты по своему усмотрению и желанию используют предоставленные им права и возможности, удовлетворяют законные интересы, осуществляют свою правосубъектность);
4) применение (способ реализации права, который связан с властными действиями юрисдикционных органов и должностных лиц).
Преемственность в праве.
Преемственность в праве – заимствование правом того или иного государства положений прошлых либо современных ему правовых систем. Преемственность – необходимый элемент закона отрицания отрицания, одного из основных законов диалектики. Процесс отрицания включает 2 неразрывно связанных между собой элемента:
а) устранение старого отжившего или не отвечающего изменившимся условиям;
б) сохранение старого положительного, ценного, того, что необходимо для прогрессивного развития.
Правопреемственность имеет 2 аспекта : внутренняя и внешняя заданность прав. развития.
Внутренний аспект правопреемственности – это связь между разными этапами развития нац. прав. системы отдельного государства, внешний аспект- восприятие нац. прав. системой зарубежного прав. опыта.
Основания:
1) общественные отношения;
2) человек как главный адресат прав. норм;
3) связь между правом и государством.
Проявления преемственности в праве:
1) Наличие одинаковых прав. норм, отраслей права в разных прав. системах.
2) Единообразные правила юр.техники (кодексы делятся на общую и особенную части).
3) Рецепция римского права- восприятие рим. права в совр. условиях многими западными странами.
4) Одинаковые способы прав. регулирования -дозволение, запрет, позитивное обязывание.
5) Одинаковые формы реализации права.
6) Сближение международ. и внутригос. права.
7) Человеческая природа (биология, генетика).
Преемственность, которая наблюдается в отечественном праве, затрагивает:
а) содержание права – речь здесь идет об общедемократическом прогрессивном содержании правовых норм и правовых институтов;
б) форму права (российское право оперирует почти такими же источниками права, как и предшествующие, и современные правовые системы; наименование и правовой статус, например, таких источников права, как «закон», «декрет», «постановление», «указ» и др., - не изобретение советского правоведения, а разумное заимствование из прошлого);
в) сферу юридической техники. В сфере юр.техники преемственность наиболее значительна. Правила возведения воли в закон, формы выражения и изложения норм права в нормативных актах, многие правовые конструкции, юридические понятия и термины являются универсальными, т.е. приемлемы для большинства правовых систем, входят составной частью в общую культуру общества. Сказанное, однако, не исключает возможности иной их интерпретации или наполнения новым содержанием. В результате одни юр.термины сохраняют свое прежнее значение (например, «казус», «акцепт», «арбитр», «презумпция» и т.д.), др. употребляются в ином значении. Несколько иной смысл ныне, к примеру, вкладывается в понятие «алименты»: римляне этим термином обозначали предоставляемые питание, жилище, одежду и т.д.
Принципы права.
Принципы права – основополагающие, исходные положения, определяющие содержание воздействия права на общественные отношения и выступающие критериями его ценности для субъектов права. Принципы права выражают и характеризуют самые главные черты права как регулятора общественных отношений, они являются стержнем, который объединяет нормы права и который придает определенную заданность правотворческим и правоприменительным органам.
Виды. В зависимости от своего объема действия и влияния на характер правового регулирования принципы права подразделяются на общеправовые, межотраслевые и отраслевые. Возможно также выделение принципов отдельных правовых институтов, но в большинстве случаев они охватываются отраслевыми или межотраслевыми принципами.
Общеправовые – это основные, главные, исходные принципы права. Они характеризуют право в целом, а не отдельную его отрасль или институт.
Говоря о принципах права современных демократических государств, следует назвать следующие принципы:
1) принцип справедливости означает справедливое с точки зрения личности, общества, государства правовое регулирование, справедливое наказание, справедливую возмездность и т. д.;
2) принцип гуманизма означает то, что право призвано защищать прежде всего человека, закрепляет и гарантирует естественные и неотъемлемые права и свободы каждого человека;
3) принцип единства прав и обязанностей – органическая связь и взаимообусловленность юр.прав и обязанностей участников общественных отношений. Принцип требует не только формального провозглашения прав и свобод граждан, но и возложения обязанностей на определенных субъектов (государство, др.граждан) обеспечивать эти права и свободы. Нет обязанностей без прав, а прав без обязанностей;
4) принцип демократизма означает, что право должно быть фактическим результатом осуществления народовластия, также означает предоставление возможностей для активного участия населения в решении важнейших проблем общества (проведение референдумов, выборов);
5) принцип законности означает деятельность всех субъектов права – общества, государства, должностных лиц, организаций, граждан в рамках закона и на основе закона;
6) принцип равенства граждан перед законом закреплен Конституцией РФ в качестве одного из основных (2 гл. права и свободы человека и гражданина ст.19 п.1). Он означает, что запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Гос. власть должна гарантировать равенство прав граждан независимо от пола, расы, национальности, имущественного и должностного положения, религии и т. д.;
7) принцип ответственности за вину означает, что юр. ответственность может быть возложена на лицо, если оно виновно в нарушении требований правовой нормы
Межотраслевые принципы права – это принципы, не являющиеся всеобщими, а присущие нескольким отраслям права и выражают особенности нескольких родственных отраслей права.
Отраслевые принципы присущи конкретной отрасли права. Они характеризуют отдельную отрасль права, определяют ее индивидуальные черты, отличающие от др.отраслей. Напр., назначение уголовного наказания только судом (принцип уголовного процесса).
Функции права.
Функция права – проявление социального назначения права, определенное направление его воздействия на общественные отношения.
Существует несколько видов функций :
1) общесоциальные;
2) специально-юридические.
Общесоциальные функции (совпадающие с функциями государства) – функции , посредством которых право выражается в качестве социальных регуляторов отношений в различных сферах общественной жизни:
1) политическая функция заключается в регулировании отношений власти, отношений между социальными группами и в регулировании национальных отношений.;
2) экономическая направлена на юридическое обеспечение надежности и справедливости экономических отношений,к примеру, право закрепляет формы собственности;
3) культурно-историческая направлена на собрание и развитие культурно-духовных ценностей;
4) функция социального контроля заключается в исполнении воздействия права на поведение субъектов с помощью поощрения, стимулирования, удержания от неправомерных действий и т. д.;
5) воспитательная – функция, посредством которой складывается убежденность в целесообразном и справедливом порядке правового регулирования;
6) экологическая т.д..
Специально-юридические функции – это функции, посредством которых определяются средства и приемы регулирования общественных отношений:
1) регулятивная статистическая функция выражается в воздействии права на общественные отношения, путём закрепления их в тех или иных правых институтах (право собственности);
2) регулятивная динамическа я выражается в воздействии права на общественных отношения, путём оформления их движения в форме правовых отношений (дееспособность, компетенция).;
3) охранительная направлена на охрану наиболее значимых общественных отношения, реализуется путём применения специальных охранительных норм, состоит в охране положительных, правомерных и вытеснении отрицательных явлений общественной жизни, а также пресечении, предупреждении и восстановлении нарушенных прав:
4) компенсационная– функция, с помощью которой обеспечивается предоставление компенсаций за причиненный вред или нанесенный ущерб;
5) восстановительная направлена на восстановление нарушенного права либо положения;
6) ограничительная направлена на ограничение в общественных отношениях общественно опасного поведения;
7) карательная состоит в назначении наказания за совершенные правонарушения.
Право и закон.
Вопрос о соотношении права и закона вызывает много споров в юридической литературе. Чтобы понять суть проблемы необходимо учитывать то, что термин «закон» достаточно многозначен.
В узком смысле закон – это акт высшей юр. силы, принятый органом законодательной власти или путем всенародного голосования, в широком – любой источник права. В контексте данной проблемы под «законом» следует понимать все официальные источники юр. норм (законы, указы, постановления, юр. прецеденты, санкционированные обычаи и др.).Стремление отождествить право и закон имеет определенное основание: в этом случае рамки права строго формализуются, а именно, правом признается лишь то, что возведено в закон; вне закона права нет и быть не может. С другой стороны, если под правом понимать только нормы права, то вывод о тождестве права и закона неизбежен. Если же признавать, что право включает в себя и социально-правовые притязания (естественное право) и субъективные права, то проблема соотношения права и закона – более чем очевидна.
Т.о, можно обозначить 2 принципиальных подхода:
а) право есть творение гос. власти и правом следует считать все официальные источники норм независимо от их содержания (приверженец Габриель Феликсович Шершеневич);
б) закон, даже принятый надлежащим субъектом и в надлежащей процедурной форме, может не иметь правового содержания, быть неправовым законом и выражать политический произвол. Не может быть права до и вне своей формы (закона). Правовое содержание не возведенное в закон, не имеет гарантии реализации, а значит, не является правом в точном смысле этого слова. Ведь то, что называют «естественным правом», на самом деле представляет собой естественно-социальные начала, которые должны определять содержание юридических предписаний, а правом (с точки зрения современных представлений о свойствах права) не является.
В настоящее время суть проблемы различения права и закона состоит не в противопоставлении естественного права позитивному, а в установлении соответствия между содержанием и формой самого позитивного права.
1) Право и закон следует различать. Закон (официальные источники норм) - это форма выражения, объективирования права вовне, а право-единство этой формы и содержания (правил поведения).
2) Не может быть права до и вне закона (своей формы). Форма - способ жизни права, его существования.
3) Закон может иметь неправовое содержание, быть, с этой точки зрения, пустой, бессодержательной формой - «неправовым законом». (Правовое содержание у закона или неправовое - это определяется как на основе общих естественно-правовых начал, так и исходя из конкретно-исторических условий существования данного общества.)
4) Разграничение права и закона имеет большой гуманистический смысл, так как право в этом случае рассматривается как критерий качества закона, установления того, насколько последний признает права человека, его интересы и потребности.
Правовой идеализм - это форма правосознания, выражающаяся в переоценке возможностей прав и возможностей их осуществления.
Основные формы проявления: 1) нереалистическое отношение к праву; 2) абстрактное, оторванное от жизни восприятие права; 3) неоправданная вера населения в законы, которые смогут быстро изменить их жизнь; 4) восприятие права в буквальном смысле как регулятора общественных отношений; 5) игнорирование существования в реальной действительности иных, кроме права, регуляторов общественных отношений; 6) идеалистическое отношение законодательных органов к праву, которое может выражаться в форме: а) игнорирования реальной действительности при разработке и принятии нормативных актов; б) непродуманности механизма по реализации нормативного акта; в) недостаточного понимания связи, существующей между интересами населения и нормативным актом; г) слепая вера в разрешение актуальных жизненных проблем посредством принятия нормативного акта и т.д.; 7) понимание государственными органами власти и должностными лицами возможностей нормативного акта и пределов правового воздействия, которые не соответствуют реальной обстановки; 8) акцентирование внимания только на формальной стороне права и т.д.
Причины распространения: 1) особенности в историческом развитии государства; 2) историческое могущество государства во всех сферах общественной жизни, а вследствие этого подчинение права государству; 3) недостаточное количество правовых норм, которое продолжалось на протяжении нескольких десятилетий и даже столетий; 4) ориентирование на западные правовые государства, их идеализация, а также заимствование их норм и традиций; 5) наличие неразвитого и искаженного правового сознания; 6) недостаток в развитии политической и правовой культуры; 7) юридическая неграмотность и т.д. Основные направления по осуществлению борьбы с правовым идеализмом: 1) укрепление в государстве режима законности и правопорядка; 2) гарантирование предоставления населению государства провозглашенных прав и свобод человека и гражданина; 3) повышение качества нормативных актов и их сокращение; 4) учет законодателем при принятии им нормативных актов реальной действительности и близости к жизни населения; 5) создание и развитие механизма по реализации нормативного акта, который будет отвечать требованиям надежности и продуманности; 6) осуществление правового воспитания; 7) приведение и приближение норм права и целой юридической науки к реальности и действительности и т.д.
Правовой идеализм - это переоценка права и его возможностей. нереалистичное отношение к праву со стороны ученых-правоведов, восприятие права как абстракции, оторванной от жизни (в том числе противопоставление "писаного" и "неписаного" права);
слепая вера граждан в "хорошие законы", которые способны быстро изменить жизнь;
буквальное восприятие права как средства регулирования общественных отношений, игнорирование того факта, что в реальной действительности общественные отношения регулируются не только правом;
идеалистическое отношение к праву со стороны законодателей (например, неучет законодателями обстоятельств реальной действительности при разработке и принятии нормативно-правовых актов, слабое знание жизни, непонимание связи между содержанием нормативно-правового акта и интересами народа, непредусмотрение механизма реализации норм правового акта, вера в то, что принятие закона автоматически решает жизненные проблемы);
неадекватное понимание должностными лицами и государственными органами возможностей закона (их сильное преувеличение), а также пределов правового воздействия (не все общественные отношения можно отрегулировать правом, не все сферы жизни находятся "в поле зрения" правовых норм, например: личные, семейные, отношения в детском коллективе, учреждениях исполнения уголовных наказаний, отдаленных районах тайги и Крайнего Севера, горных поселениях некоторых народностей Кавказа и т. д.);
увлечение формальной стороной права (например, при рассмотрении многих судебных дел).
К причинам распространения правового идеализма в обществе относятся:
- * особенности исторического развития, самодержавно-деспотический характер власти, отсутствие развитых демократических традиций;
- * историческое всемогущество государства (и вместе с ним подчиненного ему права) - запрещение царскими указами ношения бороды, введение новых привычек (европейская одежда, парики), отмена крепостного права, провозглашение победы пролетарской революции и установление социалистического строя, быстрое и практическое осуществление многих государственных замыслов - строительство громадных сооружений, рытье каналов, переселение народов, идеи поворота северных рек, перестройка и отмена социализма сверху;
- * культивируемый десятилетиями и столетиями "правовой голод";
- * идеализация жизни западных правовых государств, механическое перенесение их традиций на отечественную почву;
- * неразвитое и деформированное правосознание;
- * юридическое невежество;
- * дефицит политико-правовой культуры.
Основными путями борьбы с правовым идеализмом являются:
- -укрепление режима законности в стране;
- -гарантированность прав и свобод граждан;
- -уменьшение частоты принятия и количества нормативно-правовых актов, улучшение их качества;
- - уделение законодателем внимания реальности, близости к жизни принимаемых, им актов;
- -усиление реалистичности юридический науки;
- - создание надежных механизмов реализации законов и подзаконных актов;
- -правовое воспитание.
Правовой идеализм и правовой нигилизм - родственные, взаимно связанные явления.
Рано или поздно правовой идеализм превращается в правовой нигилизм, а правовой нигилизм подпитывает правовой идеализм. Оба эти явления имеют сходные корни. Следовательно, бороться необходимо синхронно и с правовым идеализмом, и с правовым нигилизмом.
Влияние правового идеализма на общественные отношения и мир личности
Правовой идеализм опасен для правопорядка и законности, как и любое отклонения, проявляющее себя во всей красе в сфере политики и общественных отношений. Он состоит в том, что праву ошибочно приписывается слишком большая роль в обустройстве общественной жизни - правовые идеалисты считают, что достаточно принять хорошие законы и все пойдет, как по маслу, наступит правопорядок и законопослушание во всем. Однако это далеко не так, ведь еще Ш. Монтескье отмечал, что хороших законов еще не достаточно для улучшения жизни, нужны действенные механизмы их реализации. Поэтому правовые идеалисты не увидев реального улучшения жизни после принятия «хороших законов», которые из-за тысяч различного рода препятствий все никак не могут вступить в действие, разочаровываются в праве и постепенно смещаются на позиции того же самого правового нигилизма. Вот почему нежелателен ни правовой нигилизм, ни правовой идеализм, а в отношении человека к праву должна быть, говоря языком Горация, «aurem mediakridas»(т.е. «золотая середина»).
Правовой идеализм, или романтизм - явление, противоположное правовому нигилизму. Оно выражается в идеализации права, переоценке роли права и его возможностей играть определяющую роль в реальном поведении людей, убежденности в том, что с помощью законов можно решить все социальные проблемы общества.
Категория «правового идеализма» была введена в научный оборот профессором Н.И. Матузовым в 1994 году в статье «Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны одной медали». Но это не означает, что данное явление «молодое» и присуще только современности. Оно возникло на заре человеческой цивилизации и сопровождает на всем пути ее развития. Еще Платон считал, что идеальные законы могут стать главным средством строительства идеального государства, управляемого мудрыми правителями. Он был первым из греческих мыслителей, кто дал систематическое изложение об обществе и государстве.
Причину возникновения государства он видел в потребности людей к объединению с целью облегчения своего существования. При разработке концепции идеального государства Платон исходил из соответствия, которое, по его мнению, существует между космосом в целом, государством и отдельной человеческой душой. Три начала в государстве - совещательное, защитное и деловое, соответствует трем началам человеческой души - разумному, яростному и вожделеющему. В соответствии с этим государство формирует три сословия - философов-правителей, воинов-защитников и производителей (ремесленников и земледельцев).
По Платону, в государстве могут существовать три основные формы правления - монархия, аристократия и демократия, каждая из которых может выступать в двух разновидностях. Законная монархия - это власть просвещенного царя, незаконная - тирания; власть немногих и просвещенных - аристократия, немногих думающих только о себе - олигархия. Так же законной и незаконной может быть демократия, то есть власть всех.
В обществе идеального государства Платона преобладает средний достаток, чрезмерные богатство и бедность осуждаются.
Ученик и критик Платона Аристотель разработал свою концепцию создания «среднего» и идеального государства. Несмотря на то, сто рассматриваемые исторические формы государства у Аристотеля были разными и имели те или иные недостатки, наилучшим государственным строем, по его мнению, был тот, где господствовали люди и не очень богатые, и не очень бедные. Элементы этого «среднего» строя можно находить в самых разнообразных государствах: монархии, аристократии, олигархии, демократии.
Государство, по Аристотелю, должно быть фактическим осуществлением добродетели, которую он понимает как серединную гармонию между двумя крайностями. При этом он считает, что высокая мораль и разум свойственны только высшему классу, ремесленники, рыночные торговцы и тому подобное, ими не обладают.
В качестве идеального государства Аристотель обрисовал такое, которое является нерушимой автаркией, то есть системой замкнутого воспроизводства с минимальной зависимостью от внешней среды и экономической системой обеспечения, осуществляющей высшую моральную ценность эвдаймонию.
Крупнейший политический философ Ренессанса Николо Маккиавелли подчеркивает наличие свободной воли у людей, определяющей их поступки. Однако, по его мнению, от воли, способности и энергии человека зависит лишь часть результата деятельности людей. Остальное определяется фортуной, удачей, везением, способными вознести человека к вершинам власти, и наоборот.
Н. Макиавелли оправдывает диктаторскую суть власти государя, которая, якобы нужна правителю не ради самой власти, а ради процветания государства.
Самые известные ренессансные проекты идеального общества - «Утопия» Томаса Мора и «Город солнца» Томазо Кампанеллы.
Т. Мор источником всех бед современного ему общества считает неправильное общественное устройство и необузданность страстей власть имущих. В идеальном государстве у него отсутствует индивидуальная свобода, все члены общества участвуют в трудовой деятельности (ремесленной, сельскохозяйственной, интеллектуальной), переходя от одного вида деятельности к другому, нет частной собственности, а золото не имеет никакой цены. Самые грязные работы выполняют превращенные в рабов преступники, высшие должности занимают освобожденные от физического труда интеллектуалы.
Т. Кампанелла изображает общество, которым управляют ученые-жрецы. В нем также отсутствует частная собственность. Кроме того, в нем нет семьи, а все дети воспитываются в государственных учреждениях. Каждый член общества «соляриев» должен трудиться по четыре часа в день.
В качестве обобщения, можно сказать, что всем ранним утопическим теориям присуща строгая регламентация всех сторон жизни общества и отрицание права человека на частную жизнь, которая в этих идеальных обществах проходит под жестким контролем его руководителей, даже отношения между полами строго регулируются законодательством.
В России правовой идеализм получил особое развитие и распространение в правовом сознании на уровне аппарата государственной власти в период расцвета коммунистической идеологии и плановой экономики. Изобиловали всевозможные постановления, решения, планы, которые провозглашались «великими», «эпохальными», «судьбоносными» и проходили под лозунгами о дальнейшем развитии, об укреплении, повышении и т.д. Насаждалась вера в роль партии (КПСС), в светлое будущее. Однако все эти иллюзии рано или поздно развеивались.
Не миновали этого феномена и периоды «перестройки» и реформирования. Например, считалось, что принятие «сухого закона» должно было избавить общество от такого порока, как пьянство. Его претворение в жизнь, в лучших традициях еще не изжитой окончательно коммунистической идеологии, сопровождалось созданием огромного количества «обществ трезвости», проведением широко пропагандируемых «трезвых свадеб» и массовой вырубкой виноградников в южных регионах страны. В итоге порок так и не был искоренен, тогда как экономике был нанесен огромный ущерб. Еще одним ярким примером может служить программа реформирования экономики «500 дней», в которой предусматривалось осуществить переход с плановой экономики на рыночную, начало приватизации государственных предприятий, систему мер по облегчению социальных последствий реформ. В итоге попытка провести реформы в столь ускоренном темпе имело тяжелейшие социальные последствия для большей части населения.
Таким образом, правовой идеализм советского, «перестроечного» и реформистского периода выражался в вере в то, что принятием определенных правовых норм можно в короткие сроки решить глубоко укоренившиеся проблемы общества.
Формы проявления правового идеализма
Правовой идеализм, как и правовой нигилизм, может иметь различные проявления. Он может проявляться в рамках государственного аппарата, во взглядах ученых-правоведов, в отношении к праву населения. Можно выделить следующие формы правового идеализма:
а) безоговорочная вера граждан в то, что «правильные» законы могут быстро изменить жизнь;
б) идеалистичное отношение к возможностям права со стороны законодателей. Обычно это выражается в создании правовых норм без учета отношений, сложившихся в обществе, опережающих свое время, так как ни один закон не может работать, если ему еще нечего регулировать;
в) неверное понимание возможностей правовых норм со стороны государственных органов и должностных лиц, их буквальное восприятие, преувеличение их значимости, без учета жизненных реалий, конкретных обстоятельств. Закон не может предусматривать все особенности отношений в обществе, образа жизни, сложившихся в силу традиций, обычаев, местных условий.
г) отношение ученых-правоведов к праву, как к некой абстракции, оторванность от реальности. Она выражается в отсутствии при создании правовых норм учета всех условий той среды, в которой она будет реализовываться - экономических, политических и социальных;
д) отсутствие реалистичного подхода со стороны законодателей при создании правовых норм, когда при принятии нового закона не предусматриваются механизмы для его реализации.
ранее, но, к сожалению, не нашло своего воплощения в настоящее время. Сегодня очень важно осмыслить правовые идеи видных российских юристов прошлого, одним из которых был профессор И.Е. Фарбер.
1 См.: Фарбер И.Е., Ржевский В.А Вопросы теории советского конституционного права. Саратов, 1967. С. 6.
2 Там же. С. 15-16.
3 См.: Там же. С. 5.
4 См.: Советское государственное право / под ред. И.Е. Фарбера. Саратов, 1979. С. 159.
5 См.: Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974.
6 Бондарь Н.С. Научно-теоретические истоки конституционного мировоззрения (в контексте творческого наследия профессора И.Е. Фарбера) // Конституционное развитие России: межвузовский сборник научных статей. Саратов, 2008. Вып. 9. С. 47-48.
7 Государство и право. 1996. № 9. С. 136-138.
Н.И. Матузов
ПРАВОВОЙ ИДЕАЛИЗМ
КАК СПЕЦИФИЧЕСКАЯ ФОРМА ДЕФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
Статья посвящена памяти видного отечественного ученого-правоведа И.Е. Фарбера, проработавшего много лет в Саратовской государственной юридической академии. В ней рассматриваются вопросы, связанные с характеристикой правового идеализма как явления, противоположного правовому нигилизму - сущность, основные черты, особенности, причины, деструктивная роль в развитии общества, его политико-правовой системы, законотворчества, юридической действительности в целом.
Ключевые слова: право, правовой идеализм, правовой нигилизм, менталитет, законотворчество, правосознание, политико-правовая культура, традиции, реформы.
LEGAL IDEALISM AS A SPECIFIC FORM
OF THE DEFORMATION SOCIAL CONSCIOUSNESS
This article discusses issues related to the characteristic problems of legal idealism as a phenomenon, the opposite legal nihilism - the essence, the main features, characteristics, causes, destructive role in the development of society and its political and legal system, law, the validity of the whole. The article is dedicated to the memory of a prominent Russian scientist and lawyer I.E. Farber, who worked for many years in the Saratov State Academy of Law.
Keywords: law, legal idealism, legal nihilism, mentality, law, legal awareness, political and legal culture, tradition, reform.
Исаак Ефимович Фарбер был разносторонним ученым, но наибольший вклад он внес в развитие теории права, правосознания и прав человека. В 1959 г. была опубликована его работа «О сущности права», в которой он в острополемической форме (в литературе как раз шла жаркая дискуссия по данному вопросу) твердо отстаивал нормативное понимание феномена права, доказывая, что только при этом условии можно обеспечить эффективное правовое регулирование общественной жизни и должный правопорядок в стране. Докторскую диссертацию он защитил по проблеме правосознания, на основе которой выпустил монографию1.
© Матузов Николай Игнатьевич, 2013
Доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] 19
Правосознание автор определял как «единство идеологии и общественной психологии, диалектическую взаимообусловленность правовых идей и правовых чувств (эмоций)»2. При этом Исаак Ефимович отмечал, что, к сожалению, в науке распространено мнение, будто нет никакой общественной психологии, что само это понятие якобы антинаучно, изобретено буржуазной психосоциологией, которая извращает истинную связь между социологией и психологией. Автор подверг критике этот тезис и по сути развенчал его.
К числу правовых чувств, наличие которых, кстати, в то время многими учеными отрицалось, Исаак Ефимович относил такие, как чувство законности, справедливости, гнев, возмущение, негодование по поводу совершаемых преступлений, особенно тяжких, жестоких или же, напротив, чувство удовлетворения тем, что зло наказано, что правда, справедливость восторжествовали. Все это психологическая, эмоциональная сторона правосознания, которой автор придавал первостепенное значение. Уровень правосознания общества того времени Исаак Ефимович оценивал весьма, мягко говоря, невысоко, рассматривал как ущербное, неполноценное. Таким оно в значительной мере остается и сегодня - слаборазвитым, эклектичным деформированным, не отвечающим современным требованиям. Предлагаемая статья в какой-то мере созвучна тем идеям, которые
выдвигал и отстаивал Исаак Ефимович Фарбер.
В жизни люди чаще всего сталкиваются с различными проявлениями правового нигилизма. Он постоянно у всех на слуху, не сходит со страниц печати, т телеэкранов. К нему даже в какой-то мере привыкли, ибо он стал обычной нор-3 мой поведения, «образом жизни»3. Гораздо меньше говорят и пишут о правовом К идеализме, который не столь глубоко проник в массовое сознание людей и в | повседневный быт. Большинство граждан, наверное, и не подозревают о его су-I ществовании, не знают, что это такое. Между тем вред от правового идеализма | ничуть не меньше, чем от правового нигилизма. Осознается это, как правило,
| «потом», когда его негативные последствия становятся очевидными.
| Следует отметить, что само понятие «правовой идеализм» до некоторой сте-
| пени условно. Термин «идеализм» употребляется здесь не в сугубо философском смысле (определенное мировоззрение), а означает «идеализация», «идеалист»,
° «идеальный», под которыми обычно подразумеваются отрыв от действитель-
1 ности, наивность, романтизм, мечтания о прекрасном, но не реальном. Это те
| случаи, когда о ком-то говорят: «Он - неисправимый идеалист», - т. е. речь
| идет о явлении сродни «маниловщине», пустым фантазиям.
1 Подобного рода идеализм так или иначе проявляется во всех сферах жизни
° общества, в т. ч. правовой, что и дает основание называть его правовым, или
¿5 юридическим, в противоположность правовому (юридическому) нигилизму.
1 Разумеется, можно говорить также о политическом, моральном и других видах I идеализма. Что все это означает на практике, покажем на конкретных примерах
из нашей недавней советской и постсоветской истории.
Известно, что в коммунистические времена излюбленным методом руководства «широкими трудящимися массами» было провозглашение громких политических лозунгов и починов, принятие «исторических», «судьбоносных», «эпохальных» решений и постановлений о дальнейшем развитии, повышении, 20 усилении, укреплении чего-либо. Насаждался своего рода культ всевозможных
пятилетних и более отдаленных планов и программ, господствовала безоглядная вера в их магическую силу. И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали съездовские партийные резолюции.
Устанавливались даже сроки окончательного достижения мечты о светлом будущем, т. е. идеальном счастливом обществе. Дутые лозунги, инициативы, обещания были призваны вдохновлять людей «на подвиги». Говоря словами Герцена, идеология ставилась выше фактологии. Строительство воздушных замков (точнее бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей.
Инерция политического и правового идеализма была затем продолжена и даже в известной мере усилена форсированными, но бессистемными планами «перестройки» страны во второй половине 80-х гг. Одним из печальных примеров юридического идеализма и крайнего субъективизма может служить т. н. «антиалкогольное законодательство», с помощью которого тогдашние советские лидеры попытались одним махом покончить с такой сложнейшей социальной и морально-психологической проблемой, как пьянство. Что из этого получилось, хорошо известно.
Столь же сумбурными, во многом авантюрными, были многие прожекты мгновенного преобразования России в 90-х гг. минувшего века. Ставились цели, для достижения которых западным странам понадобились столетия, но хотелось сделать все сразу и как можно быстрее. Реальные возможности мало кого тогда интересовали. Причем сделать надо было, как «у них», без учета российских традиций и специфики. В результате многое попросту не приживалось на отечественной почве. ш
Существовала даже весьма популярная в то время программа «500 дней». н Именно за такой срок предполагалось трансформировать «развитой социализм» в С
«развитой капитализм», обеспечить переход от плановой экономики к экономике т
рыночной, а заодно и сломать через колено менталитет упомянутых «народных к
масс», привыкших жить в другой системе координат. Аналогичным по сути был о" и отчаянный призыв Е. Гайдара в начале реформ: «Надо лишь крепко зажму- | риться и прыгнуть в неизвестность»4. В «неизвестность» - значит наобум, куда в
кривая выведет. Никакого плана не было, кроме сильного «хотения и желания» |
по-большевистски изменить, поломать все во что бы то ни стало. Ю
Как ни удивительно, находились люди, которые верили в подобные чудеса. Это и был идеализм в чистейшем виде, помноженный на волюнтаризм. И все выдви- с
гавшиеся идеи пытались осуществить не в последнюю очередь с помощью права, а законов, указов, правительственных постановлений, словом - «декретов». По- Л скольку романтическим планам в намеченные сроки не суждено было сбыться, | то и «романтическое право» вместе с ними потерпело фиаско - оно оказалось чисто бумажным, вера в него была утрачена или во всяком случае подорвана. 99
Конечно, жизнь не оставалась вне всякого правового регулирования. Дей- ^ ствовали кодексы, Конституция, старые и новые (относительно реальные) юри- 3 дические нормы. Однако в целом российское законодательство того периода представляло собой «лоскутное одеяло», сотканное из сплошных противоречий. Советская система распалась, но на ее месте ничего устойчивого еще не сложилось. Реформы шли трудно и бестолково. Именно это обстоятельство дало основание А.И. Солженицыну заявить: «Россия выбирается из коммунистического болота самым нелепым путем»5. 21
То же самое происходило и в общественном сознании, в частности правовом, которое было крайне неоднородным, деформированным, сумбурным. В нем содержались как прежние, устаревшие стереотипы, так и новейшие веяния и тенденции, отражались неустоявшиеся умонастроения различных слоев и групп населения, которое не успевало «переваривать» возникшие в стране катаклизмы. Смена социальных и идеологических ориентиров для большинства граждан оказалась неожиданной и болезненной. Отсюда - эклектика, мешанина в сознании. Таким оно в значительной мере остается до сих пор.
Среди множества противоречий, раздирающих сегодня российское общество, наблюдается и такое, как парадоксально-причудливое переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой - наивного правового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, казалось бы, разновекторные и несовместимые, мирно уживаются и образуют вместе общую безрадостную картину политико-юридического бескультурья.
В первом случае законы откровенно не уважаются, игнорируются, нарушаются; во втором, напротив, им придается значение некой чудодейственной силы, способной одним махом разрешить все наболевшие проблемы. Массовое сознание требует принятия все новых и новых законов чуть ли не по каждому вопросу. Указанные крайности - следствие многих причин, без преодоления которых идея правового государства неосуществима.
Если правовой нигилизм в самом общем плане означает отрицание или недооценку права, то правовой идеализм - его переоценку, идеализацию. Оба эти явления питаются одними корнями - юридическим невежеством, незрелым правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Подобные феномены, несмотря на их, как уже отмечено, противоположную направленность, в конечном счете смыкаются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали».
Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается в глаза, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, гражданам, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям, которые обнаруживаются не сразу, а лишь в конечном счете. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность - правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.
На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. От этого рудимента («родимого пятна») современному общественному сознанию необходимо избавляться.
Как известно, марксизм в свое время едко высмеивал всевозможные концепции «юридического социализма». Так, Ф. Энгельс, критикуя в 1847 г. манифест Ламартина, писал, что «предлагаемые в нем меры наивны и лишены практического смысла вроде упразднения нищенства, общественных бедствий, пауперизма чрезвычайным законом, учреждения специального министерства народной жизни законодательным путем и т. п.»6. Но если невозможен «юридический социализм», то тем более немыслим «юридический капитализм» с его свободной рыночной экономикой.
Интересно, что подобные попытки предпринимаются и в наши дни. Так, по сообщению прессы, в Бразилии на полном серьезе обсуждается вопрос о закреплении в конституции права граждан на счастье7. Если так, то следует создавать и министерство счастья (нечто вроде министерства правды Оруэлла), иначе кто же будет обеспечивать это право. Идеи о «конституционном счастье» поддержаны в Японии и Южной Корее. Как тут не вспомнить замечательный «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы с его безмятежными и счастливыми жителями.
Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, мудрые законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов - и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса. Из низов раздавались раздраженные голоса: «Хватит, мы уже сыты по горло законами, они ничего не дают».
Оно и понятно - ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не способствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому уповать только на «скоростное» правотворчество - значит питать юридические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, политические, культурные, организационные и иные меры плюс законы. Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.
Помнится, в разгар работы союзного парламента пресса в негативно-иронических тонах, не без сарказма писала о «магии», «девятом вале», «буме», с «каскаде» законотворчества, о «мертворожденных» и полузабытых законах. А к один из депутатов (К.Д. Лубенченко) мрачно сравнивал законодательные усилия р
коллег и свои собственные «с попытками вырастить сад в жестоких условиях с пустыни; иногда кажется, что законы, которые мы принимаем, отторгаются | действительностью, как саженцы бесплодной почвой. И возникает чувство разо- у
чарования и безысходности»8. с
В какой-то мере это продолжалось затем и в период деятельности бывшего н Верховного Совета России, а также последующих созывах Государственной й Думы. Оказалось, что быстрых и легких решений нет. «Правовое шапкозаки- и дательство» не помогает, не тот путь. Мы и сейчас сплошь и рядом наблюдаем е
неработающие или малоэффективные законы. А еще римские юристы утверж- | дали: «Бездействующий закон хуже отсутствующего». Д
Ясно, что проводимые в российском обществе преобразования нуждаются в | надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым. Бессилие
законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость прини- (
маемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, ~ и отношение к ним безразличное, их престиж падает вместе с престижем власти. 3
Правовой идеализм уже давно породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане - в парламентско-конституциоиные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки (гласность, ускорение, форсированная демократия, свобода без границ, немедленное искоренение пьянства и т. д.), а затем и периода реформации (ав- 23
ральная приватизация, всеобщее «разгосударствление», «шоковая терапия», «рыночный фундаментализм»).
Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье» - горькое и мучительное. Идеалистические, скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком. Или его оборотная сторона.
Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т. д.). То есть исходили из марксистко-ленинского тезиса о том, что «закон есть мера политическая, есть политика»9. Право рассматривали как некую идеологическую дубинку, с помощью которой можно решить ту или иную проблему, а не как важную социальную и культурную ценность, гуманистическую идею, институт демократии. В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагали слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдывались.
Правовой скептицизм особенно усилился в разгар «шоковых реформ», когда общество отчетливо осознало, что многие законы, указы, поспешно принятые в период обновления, оказались, мягко говоря, малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат. Глашатай идеи «абсолютной свободы» Ф. Ницше писал: «Не говори мне, отчего ты свободен: скажи - для чего свободен»10. В самом деле - для чего? Создается впечатление, что Россия, завоевав свободу, распорядилась ею не лучшим образом. § Еще в 2002 г., будучи кандидатом в Президенты России, В.В. Путин откровен-
~ но говорил о том, что «в последние годы мы приняли сотни программ, решений, * первоочередных мер. Но раз их так много, значит, они нереальны. Мы все время? шли на поводу у событий, расхлебывая последствия собственных опрометчивых 1 шагов»11. А будучи уже президентом он в одном из своих выступлений заявил: | «Нам нужно прекратить заниматься пустыми обещаниями, демагогией. Надо "I сказать народу правду, что государство может сделать, а что не может. И это будет й честнее и справедливее. Мы уже столько наобещали, что если бы даже захотели I все исполнить, то для этого потребовалось бы два консолидированных бюджета ® страны. Это дискредитирует власть, она теряет доверие»12. Между тем народная нно мудрость гласит: кто потерял доверие, тому терять больше нечего. £ Иными словами, выдвигались идеалистические, невыполнимые в данный
| момент цели и задачи, принимались импульсивные решения. Последствия, ре-ё зультаты никто не просчитывал. Возник гигантский разрыв между законами и § тем, что делалось ради ускоренных либеральных реформ. Забыли, что законы? не всесильны. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас. и Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные 1 юридические нормы, которые заведомо невыполнимы или малоэффективны. I Романтизм в некоторых головах еще сохранился.
В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное, мягко говоря, отношение к нему. Данный парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм - два полюса одного явления, которое отражает наш незрелый российский менталитет. Поистине загадочный феномен. Психологически это можно объяснить своеобразным «раздвоением» сознания
правотворцев, политиков, власти, да и всех граждан или его сумбурностью.
Известным забеганием вперед можно считать первую статью Конституции РФ, гласящую, что Россия уже сейчас является правовым государством. Тем самым желаемое принимается за действительное. Не случайно еще в президентском Послании Б.Н. Ельцина Федеральному Собранию (1994 г.) это положение было фактически дезавуировано: «Мы должны признать - в России пока нет полноценного демократического правового государства»13.
О заманчивой идее правового государства, правах и свободах человека мечтали даже некоторые русские самодержцы (Екатерина II, Александр I, Александр II). Однако эти красивые мечты так и остались мечтами. Да и не могли они быть реализованы в тех условиях. В какой-то мере все наше «перестроечное», а затем и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом, прожектерством, популизмом. Хотелось не отставать от «моды» и даже бежать «впереди паровоза», сделать все, как у «них», как принято в «приличном обществе».
Однако подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и нужные законы не работают, В одних случаях потому, что отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в других (и это главная причина) - из-за того, что вокруг простирается ненормальная среда их функционирования. Процветает нравственный, политический и правовой нигилизм, общественные отношения находятся в состоянии крайней неустойчивости, зыбкости, законы бессильны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное русло. В этом смысле право испытывает небывалые «перегрузки», оно не справляется со своими регулятивными и охранительными функциями. Или не вполне справляется.
Нельзя с помощью одних только правовых средств в декретно-волевом порядке побороть бедность, преступность, коррупцию, алкоголизм, наркоманию. ш Эти средства должны использоваться в совокупности с другими мерами - эко- н номическими, политическими, социальными, культурными, нравственными, С
организационными. Лишь тогда они могут дать желаемый эффект, а не остаться т
на бумаге. В России всегда страдала именно исполнительно-управленческая и к
контролирующая сторона дела. о"
Например, проблема правореализации и особенно правоприменения тради- уа ционно была у нас и до сих пор остается «ахиллесовой пятой» всей юридической в
практики. При такой ситуации даже самые «мудрые» законы лишаются смысла. |
В свое время Ш.-Л. Монтескье писал: «Когда я отправляюсь в какую-либо страну, Ю
я интересуюсь не тем, хороши ли там законы, а тем, как они осуществляются, и
ибо хорошие законы встречаются везде»14. Другой классик советовал: «Создавай- к
те как можно меньше законов, но следите за их соблюдением»15. Звучит весьма а
современно. Л
Широковещательные обещания, раздача «векселей», пусть даже оформлен- |
ных в виде законов и указов, означают, мягко говоря, правовой идеализм, а если
сказать более резко - сознательную правовую демагогию, создание иллюзий и 99
«мыльных пузырей». Известно, что «потемкинские деревни» у нас строить умеют, ^
особенно в период избирательных компаний. Решения, послания, программы не 3 должны быть заведомо невыполнимыми, рассчитанными лишь на «снятие напряженности». Их сиюминутность приводит затем к тяжелым, непоправимым последствиям.
Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не означает, что он плох. Важна среда, атмосфера, внешние условия. Не все зависит от самого закона.
Проблема сложнее. Определенные слои населения психологически не готовы 25
к тем или иным переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы не могут развязать тугие клубки возникающих противоречий, а в ряде случаев встречают противодействие. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. Отсюда - стремление лидеров государства к «ручному управлению».
И это тоже идеализм, ибо законодатели, исходя из своих высоких целей, идей, помыслов, конвейерно «выдают на гора» законы, заведомо зная, что они не достигают конечных целей. Нередко важнейшие акты застревают на полпути к своим непосредственным адресатам, их стопорит чиновничья бюрократия в силу обшей разболтанности, бесконтрольности и коррумпированности. Среди новой номенклатуры есть и те, кто к любым начинаниям относится, как и прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а там пусть хоть не рассветает.
Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она их просто издает в большом количестве. Однако законодатель не вправе идти на поводу у обыденного сознания - надо срочно принять такой-то закон; он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Правовое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвенные надежды, убаюкивает общество.
Попытки «пришпорить» социальный прогресс с помощью одних только законов, как правило, заканчиваются конфузом. Журналисты острят: столько законов Дума издает, а народ жалуется на беззаконие. Кстати, в настоящее время на рассмотрении в российской Госдуме находится около 1500 законопроектов. А еще древние римляне говорили: в наиболее испорченном государстве наибольшее количество законов. Сейчас всем ясно: сотней или даже тысячей законов положе-
3 ния не изменить, если только они не подкрепляются другими мерами. ~ В прессе и в литературе не раз отмечалось: законодатели, видя, сколь незна-
* чительно влияние их актов на ситуацию в обществе, то и дело пытаются вклю-? читься в непосредственное управление страной, расширяя тем самым свою ком-| петенцию. С другой стороны, исполнительная власть осуществляет экспансию | в область законотворчества, создавая правовые акты под сиюминутные нужды ° управления. К правовым идеалистам следует отнести всех тех, кто полагает
| возможным навести порядок в стране исключительно с помощью юридических
| установлений.
>§ Возникает вопрос: что надо делать раньше - создавать условия или при-
| нимать законы? Очевидно, и то и другое. Противопоставление этих двух на-| чал неверно и контрпродуктивно. Законодательные и общественные процессы | должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем у нас нередко | наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо § принимаются «вдогонку». Бывает и так, что законы, указы издаются не в целях § их реального воздействия на общественные отношения, а для снятия недоволь-
1 ства и напряженности в обществе, особенно в социальной сфере.
| Иллюзии владеют многими людьми, в т. ч. и законодателями, которые убежде-
ны, что с помощью законов одним махом можно реформировать страну, исцелить общество от болезней. В президентском Послании Федеральному Собрании» 2000 г. говорилось: «Мы стали заложниками модели экономики, основанной на популистской политике. Утвердилась государственная ложь. Мы принимаем многочисленные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным финансированием. 26 Просто из политической конъюнктуры продавливаем те или иные решения»16.
В печати нередко делят законы на хорошие, плохие и никакие. Никакие - это значит ненужные, ничего не значащие, не имеющие под собой ни моральной, ни материальной основы. Соответственно, они и не воспринимаются теми, на кого рассчитаны. В лучшем случае они вызывают сначала какие-то ожидания, потом разочарование, а затем злость на власть и ее правовую систему. Таких пустых, нереальных законов, к сожалению, много и они наносят огромный вред правосознанию людей.
В литературе высказана любопытная мысль о том, что может быть не стоит рассматривать правовой идеализм как исключительно негативное явление. Так, по мнению В.В. Сорокина, «декларирование правовых идеалов можно признать допустимым в переходный период в качестве варианта правового идеализма. Умеренный правовой романтизм поддерживает уважение к праву, раскрывает резервы творческой активности субъектов правовой деятельности»17. Интересная идея, которая заслуживает внимания. Но сразу же возникают и некоторые сомнения.
«Допустить», конечно, можно, ибо всем нам мечтать, желать и грезить, как говорится, не вредно. Однако память подсказывает, что уж слишком долго мы мечтали о будущем («отложенном») счастье, которое так и не наступило. Ложные ожидания «согревали душу», служили оправданием социальной неустроенности и лишений миллионов людей, но в конечном счете закончились крушением всех этих надежд, обманом. Сегодня, пожалуй, больше востребованы не заманчивые «романтические идеалы», а здоровый прагматизм, реализм, здравый смысл. Поэтому нам кажется, что правовой идеализм, особенно в его наиболее гипертрофированных (практических) формах, все же нежелателен. Жизнь в мире иллюзий уходит в прошлое.
Продолжение реформ в России требует прочной правовой основы, особенно в экономической сфере. Однако при этом важно иметь четкое представление о пределах и реальных возможностях юридических законов, путях их воплощения в жизнь. Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Обществу необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.
1 См.: Фарбер И.Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963.
2 Там же. С. 129.
3 Проблема нигилизма была рассмотрена автором этих строк ранее. См.: Матузов Н.И. Правовой нигилизм как явление российского политического менталитета // Право и жизнь. 2002. № 74; Он же. Правовой нигилизм как образ жизни // Правовая культура. 2012. № 1 (12) и др.
5 Солженицын А.И. Россия в обвале. М., 1997; см. также: Поляков Ю.И. От империи лжи к республике вранья. М., 1997; Валовой Д.В. Экономика абсурдов и парадоксов. М., 1991; Гундарев И.А. Парадоксы российских реформ. М., 1997.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 346.
8 ЛубенченкоК.Д. Безработные законы // Известия. 1990. 25 апр.; ПолудняковВ.Н. Кладбище мертвых законов // Российская газета. 1992. 22 нояб.
9 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 99.
10 Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. СПб., 1904. С. 7.
14 Монтескье Ш.-Л. О духе законов. СПб., 1900. С. 274.
15 Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч.: в 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 79.
17 См.: Правовая система России в условиях глобализации и региональной интеграции: теория и практика / под ред. С.В. Полениной и Е.В. Скурко. М., 2006. С. 481.
Мы часто сталкиваемся с различными проявлениями правового нигилизма, о котором говорилось выше. Он постоянно у всех на слуху, не сходит со страниц печати, телеэкранов. К нему даже в какой-то мере привыкли, так как он стал по сути образом жизни. Гораздо меньше говорят и пишут о правовом идеализме, который не столь глубоко проник в массовое сознание, в повседневный быт. Большинство российских граждан, наверное, и не подозревают о его существовании, не знают, что это такое. Между тем вред от правового идеализма ничуть не меньше, чем от правового нигилизма.
Надо сказать, что само понятие правового идеализма до некоторой степени условно. Термин «идеализм» употребляется здесь не в сугубо философском смысле (определенное мировоззрение), а в значении слов «идеализация», «идеалист», «идеальный», под которыми обычно подразумеваются отрыв от действительности, наивность, непрактичность, романтизм, мечтания о прекрасном, совершенном, но не реальном. Это те случаи, когда о ком-то говорят: «Он неисправимый идеалист».
Подобного рода идеализм так или иначе проявляется во всех сферах жизни общества, в том числе правовой, что и дает основание называть его правовым или юридическим в противоположность правовому (юридическому) нигилизму. Разумеется, можно говорить также о политическом, моральном и других видах идеализма. Что все это означает на практике, покажем на конкретных примерах из нашей недавней советской и постсоветской истории.
Известно, что в коммунистические времена излюбленным методом руководства «широкими трудящимися массами» было провозглашение громких политических лозунгов и починов, принятие «исторических», «судьбоносных», «эпохальных» решений и постановлений о дальнейшем развитии, повышении, усилении, укреплении чего-либо. Насаждались своего рода культ всевозможных пятилетних и более отдаленных планов и программ (общест- во-то было плановым), безоглядная вера в их магическую силу.
И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали съездовские партийные резолюции.
Устанавливались даже сроки окончательного достижения мечты о светлом будущем, т. е. идеальном счастливом обществе. Дутые лозунги, инициативы, обещания призваны были вдохновлять людей на подвиги. Говоря словами А. И. Герцена, идеология ставилась выше фактологии.
Строительство воздушных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей.
Инерция политического и правового идеализма была затем продолжена и даже в известной мере усилена форсированными, но бессистемными планами «перестройки» страны во второй половине 80-х гг. XX в. Одним из печальных примеров юридического идеализма и крайнего субъективизма может служить так называемое антиалкогольное законодательство, с помощью которого тогдашние советские лидеры попытались одним махом покончить с такой сложнейшей социальной и морально-психологической проблемой, как пьянство. Что из этого получилось, хорошо известно.
Столь же сумбурными, во многом авантюрными были многие проекты мгновенного преобразования России в 90-х гг. минувшего века, т. е. уже в период реформ. В этих планах ставились цели, для достижения которых западным странам понадобились бы столетия. Но хотелось сделать все сразу и как можно быстрее. Реальные возможности мало кого интересовали. Причем сделать надо было как «у них», без учета российских традиций и специфики. В результате многое попросту не приживалось на отечественной почве.
Существовала даже весьма популярная в то время программа под названием «500 дней». Именно за такой срок предполагалось трансформировать «развитой социализм» в «развитой капитализм», обеспечить переход от плановой экономики к экономике рыночной. А заодно сломать через колено менталитет упомянутых «народных масс», привыкших жить в другой системе координат.
Как ни удивительно, находились люди, которые верили в эти чудеса. Это был идеализм в чистейшем виде, помноженный на волюнтаризм. И все это пытались осуществить не в последнюю очередь с помощью права, законов, указов, правительственных постановлений. При этом в период правления Б. Н. Ельцина доминирующим среди всех нормативных актов было так называемое «указное право», основанное на единоличной, ничем не связанной воле . Поскольку романтическим планам в намеченные сроки не суждено было сбыться, то и «романтическое право» вместе с ними потерпело фиаско: оно оказалось чисто бумажным, вера в него была утрачена или во всяком случае подорвана.
Конечно, жизнь не оставалась вне всякого правового регулирования. Действовали кодексы, Конституция РФ, старые и новые (относительно реальные) юридические нормы. Но в целом законодательство того периода представляло собой «лоскутное одеяло», сотканное из сплошных противоречий. Бушевала война законов и властей, союзные и российские структуры находились в перманентном противоборстве. Советская система распалась, но на ее месте ничего устойчивого еще не сложилось. Реформы шли трудно и бестолково .
То же самое происходило и в общественном сознании, в частности правовом, которое было крайне неоднородным, деформированным, незрелым. В нем содержались как прежние, устаревшие стереотипы, так и новейшие веяния и тенденции, отражались неустоявшиеся умонастроения различных слоев и групп населения, которое не успевало «переваривать» возникшие в стране катаклизмы. Смена социальных и идеологических ориентиров для большинства граждан оказалась неожиданной и болезненной. Отсюда - эклектика, мешанина в сознании. Таким оно в значительной мере остается до сих пор.
Среди множества противоречий, раздирающих сегодня российское общество, наблюдается и такое, как парадоксально причудливое переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой - наивного правового идеализма.
Если правовой нигилизм в самом общем плане означает отрицание или недооценку права, то правовой идеализм - его переоценку, идеализацию. Оба эти явления питаются одним и тем же: юридическим невежеством, незрелым правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, как уже отмечено, противоположную направленность, в конечном счете объединяются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали».
Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается в глаза, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, гражданам, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, потом, когда итог становится очевидным. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность - правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.
На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо определять то место и ту роль, которые обусловлены объективными возможностями данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. От этого рудимента новому российскому общественному сознанию необходимо избавляться.
Между тем в условиях возникшей у нас еще в период перестройки правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, мудрые законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов - и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса.
Оно и понятно, ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не способствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому уповать только на «скоростное» правотворчество - значит питать юридические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, политические, культурные, организационные и иные меры плюс законы. Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.
Закон, как известно, есть официальное признание факта и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует» реально сложившиеся отношения. «Право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества» (К. Маркс). Данный тезис давно стал азбучной истиной и никем пока не опровергнут.
Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым.
Бессилие законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость принимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, и отношение к ним безразличное, их престиж падает вместе с престижем власти.
Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане - в парламентско-конституционные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки, а затем и периода реформ. Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье», горькое и мучительное. За идеалистические, скороспелые проекты, как правило, наступает суровая расплата.
Новая демократия, освободив общество от тоталитарных пут, не сумела обеспечить его поступательное развитие. А кое в чем произошел откат назад. Было принято немало бесполезных, пустых, нереальных законов. В то же время многие важные сферы жизни общества до сих пор остаются вне правовой регламентации, хотя остро нуждаются в этом.
Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т. д.). Его не рассматривали как социальную и культурную ценность, гуманистическую идею, институт демократии. В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагали слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдывались.
Правовой скептицизм особенно усилился в разгар «шоковых реформ», когда общество отчетливо осознало, что многие законы, указы, принятые в период обновления, оказались малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат. Глашатай идеи «абсолютной свободы» Ф. Ницше писал: «Не говори мне, от чего ты свободен: скажи - для чего свободен» . В самом деле - для чего?
Еще будучи кандидатом в президенты России, В. В. Путин констатировал: «В последние годы мы приняли сотни программ, решений, первоочередных мер. Но раз их так много, значит, они нереальны. Мы все время шли на поводу у событий, расхлебывая последствия собственных опрометчивых шагов» .
Иными словами, выдвигались идеалистические, невыполнимые в данный момент цели и задачи, действовали наобум. Последствий, результатов никто не просчитывал. Возник гигантский разрыв между законами и тем, что делалось ради ускоренных либеральных реформ. Забыли, что законы не всесильны. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы.
В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное, мягко говоря, отношение к нему. Данный парадокс еше раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм - два полюса одного явления, которое отражает наш российский менталитет. Поистине загадочный феномен. В «одном флаконе» несовместимые, казалось бы, ингредиенты.
Известным забеганием вперед можно считать первую статью Конституции РФ, гласящую, что Россия уже сейчас является правовым государством. Тем самым желаемое принимается за действительное. Не случайно еше в президентском Послании Федеральному Собранию 1994 г. это положение было как бы дезавуировано: «Мы должны признать - в России пока нет полноценного демократического правового государства».
0 заманчивой идее правового государства мечтали даже некоторые русские самодержцы (Екатерина II, Александр I, Александр II). Однако эти красивые мечты так и остались мечтами. Да и не могли они быть реализованы в тех условиях. В какой-то мере все наше «перестроечное», а затем и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом, популизмом. Но подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и нужные законы не работают. В одних случаях потому, что отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в других (и это главная причина) - из-за того, что эти законы функционируют в нездоровой среде. Процветает нравственный, политический и правовой нигилизм, общественные отношения находятся в состоянии неустойчивости, зыбкости, законы бессильны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное русло. В этом смысле право испытывает небывалые перегрузки, оно не справляется со своими регулятивными и охранительными функциями.
Нельзя с помощью одних только правовых средств в декретноволевом порядке побороть бедность, преступность, коррупцию, алкоголизм, наркоманию. Эти средства должны использоваться в совокупности с другими мерами: экономическими, политическими, социальными, культурными, нравственными, организационными. Лишь тогда они могут дать желаемый эффект, а не остаться на бумаге. В России всегда страдали именно исполнительноуправленческая и контролирующая стороны дела.
Широковещательные обещания, раздача «векселей», пусть даже оформленных в виде законов и указов, означает, мягко говоря, правовой идеализм, а если сказать более резко, - сознательную правовую демагогию, создание иллюзий и «мыльных пузырей». Известно, что «потемкинские деревни» у нас строить умеют, особенно в период избирательных кампаний. Решения, послания, программы не должны быть заведомо невыполнимыми, рассчитанными лишь на «снятие напряженности». Их сиюминутность приводит затем к тяжелым, непоправимым последствиям.
Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не означает, что он плох. Важны среда, атмосфера, внешние условия. Не все зависит от самого закона. Проблема сложнее. Определенные слои населения психологически не готовы к тем или иным переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы не могут распутать тугие клубки возникающих противоречий, а в ряде случаев встречают противодействие. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют вне жизни.
И это тоже идеализм, так как законодатели исходя из своих высоких целей, идей, замыслов конвейерно выдают «на гора» законы, заведомо зная, что они не достигают конечных целей. Нередко важнейшие акты застревают на полпути к своим непосредственным адресатам, их стопорит чиновничья бюрократия в силу обшей разболтанности, бесконтрольности и коррумпированности. Среди новой номенклатуры есть и те, кто к любым начинаниям относится, как и прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а там пусть хоть не рассветает.
Конечно, издаются и качественные, полноценные законы, в которых виден ум, опыт, старание их создателей, но, как заметил русский историк В. О. Ключевский, «можно иметь большой ум и не быть умным, как можно иметь большой нос и быть лишенным обоняния» . Ум надо еще реализовать, поставить на службу обществу, людям.
Законодатель обязан предвидеть последствия принятия тех или иных законов. Попытки «пришпорить» социальный прогресс с помощью одних только законов, как правило, заканчивались конфузом. Журналисты острят: столько законов Дума издает, а народ жалуется на беззаконие. Сейчас всем ясно: сотней или даже тысячей законов положения не изменить, если только они не подкрепляются другими мерами.
В прессе и литературе не раз отмечалось: законодатели, видя, сколь незначительно влияние их актов на ситуацию в обществе, то и дело пытаются включиться в непосредственное управление страной, расширяя тем самым свою компетенцию. С другой стороны, исполнительная власть осуществляет экспансию в область законотворчества, создавая правовые акты под сиюминутные нужды управления. К правовым идеалистам следует отнести всех тех, кто полагает возможным навести порядок в стране исключительно с помощью юридических установлений. Возникает вопрос: что надо делать раньше - создавать условия или принимать законы? Очевидно, и то и другое. Противопоставление этих двух начал неверно и контрпродуктивно. Законодательные и общественные процессы должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо принимаются вдогонку. Бывает и так, что законы, указы издаются не в целях их реального воздействия на общественные отношения, а для снятия недовольства и напряженности, особенно в социальной сфере.
Иллюзии владеют многими людьми, в том числе и законодателями, которые убеждены, что с помощью законов одним махом можно реформировать страну, исцелить общество от болезней. В президентском Послании Федеральному Собранию 2000 г. говорилось: «Мы стали заложниками модели экономики, основанной на популистской политике. Утвердилась государственная ложь. Мы принимаем многочисленные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным финансированием. Просто из политической конъюнктуры продавливаем те или иные решения».
В печати нередко делят законы на хорошие, плохие и никакие. Никакие - это значит ненужные, ничего не значащие, не имеющие под собой ни моральной, ни материальной основы. Соответственно, они и не воспринимаются теми, на кого рассчитаны. В лучшем случае они вызывают сначала какие-то ожидания, потом разочарование, а затем злость на власть и ее правовую систему. Таких пустых, нереальных законов, к сожалению, много, и они наносят огромный вред правосознанию лютей. А ведь еще Ш. Монтескьё заметил: «Бесполезные законы ослабляют законы необходимые» .
В литературе высказана точка зрения, согласно которой не стоит рассматривать правовой идеализм как исключительно негативное явление. Так, по мнению В. В. Сорокина, «декларирование правовых идеалов можно признать допустимым в переходный период в качестве варианта правового идеализма. Умеренный правовой романтизм поддерживает уважение к праву, раскрывает резервы творческой активности субъектов правовой деятельности» . Мысль интересная, заслуживает внимания, но в то же время напрашиваются некоторые возражения.
«Допустить», конечно, можно, потому что мечтать, желать, грезить, как говорится, не вредно. Однако память подсказывает, что уж слишком долго мы мечтали о будущем («отложенном») счастье, которое так и не наступило. Ложные ожидания «согревали душу», служили оправданием социальной неустроенности и лишений миллионов людей, но в конечном счете закончились крушением всех этих надежд, обманом. Сегодня, пожалуй, больше востребованы не заманчивые романтические идеалы, а здоровый прагматизм, реализм, здравый смысл. Поэтому нам кажется, что правовой идеализм, особенно в его наиболее гипертрофированных (практических) формах, все же нежелателен и вреден. Жизнь в мире иллюзий ушла в прошлое.
Не совсем ясной также представляется мысль В. В. Сорокина о том, что «правовой романтизм» может проявляться в форме правового негативизма - осознанного игнорирования (?) правовых норм ввиду соблюдения новых правовых идей, пока не закрепленных в нормативных правовых актах . Получается, что, пока «новые правовые идеи» никем и никак не зафиксированы, т. е. не оформлены в виде определенных правил поведения, действующие юридические нормы можно нарушать, не соблюдать, игнорировать. Это не «правовой романтизм», а правовой нигилизм.
В печати сообщалось, что в Бразилии хотят записать в Конституции «право на счастье». Идею о «юридическом счастье» поддержали Япония и Южная Корея . Вот это романтизм!
Продолжение реформ, модернизации в России требует прочной правовой основы, особенно в экономической сфере. Однако при этом важно иметь четкое представление о пределах и реальных возможностях юридических законов, путях их воплощения в жизнь. Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Обществу необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.
Монтескьё Ш.-Л. О духе законов. С. 78.
